В рубрике На 92-м году в США скончался скульптор Эрнст Неизвестный. Он умер в больнице штата Нью-Йорк, куда был госпитализирован, почувствовав сильные боли в желудке. Вопрос о том, где пройдут похороны, решается.
Частое в таких случаях «человек-эпоха» к Эрнсту Неизвестному применимо едва ли: вся жизнь скульптора состоит сразу из нескольких эпох, которые он всегда предпочитал разделять, пишут «Вести».
«Моя жизнь написана очень бездарным писателем, по первым правилам Литературного института: сюжет, завязка и неожиданная развязка, как у О’Генри», — объяснял он сам.
Его биография — что личная, что творческая — это во многом география: сначала — большой страны, а потом — и мира. Неизвестный (фамилия, не псевдоним) родился в Екатеринбурге (Свердловске). В 43-м из Средней Азии, куда Ленинградская художественная школа, в которой он учился, была отправлена в эвакуацию, ушел добровольцем на фронт — Второй Украинский.
За две недели до победы — тяжелое ранение в Австрии. Родители получили похоронку и орден Красной Звезды. Сообщалось, что сын награжден посмертно.
«Санитары таскали меня — молодые мальчишки. Ну, может быть, положили неаккуратно — что с мертвым считаться? И вот — что-то с гипсом произошло, сдвинулось, и я заорал», — вспоминает он.
Через 10 лет после своего второго рождения Неизвестный — уже член Союза художников. Отношения с властью испортятся в 62-м, когда он участвовал в знаменитой выставке в Манеже «30 лет МОСХ», разгромленной Никитой Хрущевым. Генсек назвал его скульптуры «дегенеративным искусством».
Свою «Фабрику уродов» пытался защитить перед собравшимися скульптор Эрнст Неизвестный.
«Я сказал: скажите мне, кто Вам сказал, что Вы разбираетесь в искусстве? Это — Ваш враг. Он хитренькими глазками любовно смотрел на меня. Мне кажется, что ему нравился мой мат, мое безобразие и, вообще, бесстрашие полное», — рассказывал скульптор.
Их творческий спор о сути соцреализма рассудит само время: родственники Хрущева именно Неизвестного попросят создать надгробный памятник генсека на Новодевичьем. Его установят за год до отъезда скульптора из Советского Союза — в 75-м.
С приходом Брежнева заказы окончательно пропадут: из 850 работ проданы только четыре. Отдушиной будет мастерская на Сретенке, где собирались многие шестидесятники.
«Вознесенский, Евтушенко, Булат Окуджава… Ну, конечно, Белла Ахмадуллина. Среди работ были различные фигуры космонавтов — что родилось от дружбы с Ландау, с Капицей, с Туполевым, с Королевым», — рассказывает он.
Так продолжится и в Нью-Йорке. В студии Неизвестного бывал Ростропович, с ним общался Киссинджер, Папа Римский Иоанн Павел II из его рук получил бронзовую скульптуру «Сердце Христа», которая стала украшением коллекции Ватикана.
В 96-м в Магадане установили его 15-метровую Маску Скорби, а самого автора наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени. В прошлом году монументалист без размаха, в кругу друзей и близких, отметил свой 90-летний юбилей.
Официальный сайт Эрнста Неизветного.
***
Андрей Вознесенский, 1964 г.
Лейтенант Неизвестный Эрнст
На тысячи верст кругом
равнину утюжит смерть
огненным утюгом.
В атаку взвод не поднять,
но сверху в радиосеть:
«В атаку, — зовут — …твою мать!»
И Эрнст отвечает: «Есть».
Но взводик твой землю ест.
Он доблестно недвижим.
Лейтенант Неизвестный Эрнст
идет
наступать
один!
И смерть говорит: «Прочь!
Ты же один, как перст.
Против кого ты прешь?
Против громады, Эрнст!
Против —
четырехмиллионнопятьсотсорокасемитысяячвосемь-
сотдвадцатитрехквадратнокилометрового чудища
против, —
против армии, флота,
и угарного сброда,
против —
культургервышибал,
против национал-социализма,
— против!
Против глобальных зверств.
Ты уже мертв, сопляк?..
«Еще бы», — решает Эрнст
И делает
Первый шаг!
И Жизнь говорит: «Эрик,
живые нужны живым.
Качнется сирень по скверам
уж не тебе — им
не будет –
1945, 1949, 196, 1963 — не будет,
и только формула убитого человечества станет —
3 823 568 004 + 1,
и ты не поступишь в Университет,
и не перейдешь на скульптурный,
и никогда не поймешь, что горячий гипс пахнет
как парное молоко,
не будет мастерской на Сретенке, которая запирается
на проволочку,
не будет выставки в Манеже,
и 14 апреля 1964 года не забежит Динка и не положит на
гипсовую модель мизинца с облупившимся маникюром,
и она не вырвется, не убежит
и не прибежит назавтра утром, и опять не убежит,
и совсем не прибежит,
не будет ни Динки, ни Космонавта (вернее, будут, но не
для тебя, а для белесого Митьки Филина, который не
вылез тогда из окопа),
а для тебя никогда, ничего —
нет!
нет!
нет!..
Лишь мама сползет у двери
с конвертом, в котором смерть,
ты понимаешь, Эрик?!
«Еще бы», — думает Эрнст.
Но выше Жизни и Смерти,
пронзающее, как свет,
нас требует что-то третье, —
чем выделен человек.
Животные жизнь берут.
Лишь люди жизнь отдают.
Тревожаще и прожекторно,
в отличие от зверей, –
способность к самопожертвованию
единственна у людей.
Единственная Россия,
единственная моя,
единственное спасибо,
что ты избрала меня.
Лейтенант Неизвестный Эрнст,
когда окружен бабьем,
как ихтиозавр нетрезв,
ты спишь за моим столом,
когда пижоны и паиньки
пищат, что ты слаб в гульбе,
я чувствую,
как памятник
ворочается в тебе.
Я голову обнажу
и вежливо им скажу:
«Конечно, вы свежевыбриты
и вкус вам не изменял.
Но были ли вы убиты
за родину наповал?»